Сегодня исполняется 60 лет всенародно любимому петербургскому артисту Михаилу
Сергеевичу Боярскому.
Эту дату артист решил отметить, как и подобает талантливому человеку его
профессии, премьерным спектаклем: это «Смешанные чувства» по пьесе Ричарда Баэра, где
Боярский играет вместе с супругой Ларисой Луппиан. Сцену для такого случая именинник выбрал
не случайно: в Театр им. Ленсовета под руководством Игоря Петровича Владимирова Боярский пришел в 1972 году и
здесь сыграл свои легендарные театральные роли.
— В Театре Ленсовета вы не играли
больше двадцати лет. Что подвигло вас вернуться?
— Я слишком хорошо помню, как мне дался 50-летний
юбилей на сцене БКЗ — это был кошмар. Будь моя воля, в этот раз я вообще смылся бы на месяц-полтора из Питера.
Но друзья насели, я подчинился. Олег Леваков нашел пьесу «Смешанные чувства»,
показал Ларисе, она — мне. Я сначала отказался, потом подумал, что от юбилея можно избавиться только при
помощи спектакля. Вспомнил юбилеи Алисы Бруновны Фрейндлих, Олега Николаевича Ефремова и
других мудрых актеров. Они избегали пышных торжеств, уходили в работу, готовили не банкет, а премьеру.
Спектакль вместо юбилея мне гораздо симпатичней. Так что двух зайцев убил: и спектакль сделан, и юбилея как
будто бы избежал. Пьеса Ричарда Баэра «Смешанные чувства» не новая. Ее Геннадий
Хазанов и Инна Чурикова играют — я их спектакль не видел. У нас же решение в традициях Игоря Петровича
Владимирова: то есть никаких идиотских режиссерских новаций, которые меня всегда бесят. Мы очень интересно
репетировали: уехали из Питера в Череповец, «заперлись» в местном театре. Там чисто, тепло, кофе,
пепельницы, завтраки-обеды-ужины — и никого посторонних. Привезли из Питера декорации, свет, музыку, костюмы,
гримеров. Идеальные условия! Процесс, который мог длиться дома полтора-два месяца, сократился там до десяти
дней, потому что мы с утра до вечера были на площадке. В Череповце и Вологде сыграли пять спектаклей, а к
юбилею-премьере вернулись в Петербург. Этот спектакль никаких дивидендов мне не дает. Никакой это не новый
шаг, не творческий отчет. Наоборот, консервативный спектакль с консервативным решением, что мне безумно
нравится. И с темой, которая тоже консервативна. История о двух пожилых людях. Мы очень крепко состарились на
сцене, и в этом вся прелесть игры. Иначе было бы неинтересно. «Вы, чьё, старичье?»,
«Старомодная комедия» — вот откуда наш спектакль вырос.
— Бенефисный спектакль
Боярского без песен и музыки не мог состояться! В «Смешанных
чувствах» вы и поете, и танцуете?
— Нам нужна была нежность, поэтому лейтмотивом стала
мелодия «Love me tender» Элвиса Пресли, которая звучит во многих версиях. Но есть и несколько
горячих рок-н-роллов. Я пою Пресли и танцую рок-н-ролл вместе с Ларой.
— Как часто планируете играть
«Смешанные чувства»?
— По мне, хорошо, если бы он шел как можно реже.
— А что так?!
— Мне хватает «Интимной жизни» (антрепризный спектакль, в
котором Боярский играет вместе с Ларисой Луппиан, Анной Алексахиной, Сергеем
Мигицко вот уже пятнадцатый сезон. — М.С.), которая стабильно идет четыре раза в месяц. Если добавить
еще четыре-пять спектаклей «Смешанные чувства», то это уже серьезная театральная
работа. А я не в восторге от этого. Другой разговор, что вначале мы будем играть интенсивнее, ведь спектакль
приобретает закваску после 20-30-ти показов. Зритель многое добавляет, помогает уточнить акценты. Делается два
варианта декораций: одна для стационара, другая — выездная, облегченная. Первая готова, второй пока нет и,
надеюсь, не будет.
— Новый спектакль сыгран. А новые песни вы записываете?
— Спел недавно песню
Любаши. Записал песню Вити Резникова «Пустое», которую где-то в архивах нашла Люда Резникова. Я
обожаю это занятие — запись песен в студии. Но, должен признаться, в последнее время не встречал песен,
которые мечтал бы спеть. Нет на горизонте новых Гладковых, Дунаевских, Резниковых. То ли композиторы
измельчали, то ли я превращаюсь в брюзгу.
— Лиза Боярская, недавно вновь признанная «актрисой
года», говорила мне, что вы брюзжите еще и по поводу ее ролей. Папа, мол, самый строгий судья ее
творчества: мама всегда пожалеет и приголубит, а папа режет правду-матку. Это так?
— Она, конечно,
сгущает краски. Но я не вижу смысла в том, чтобы восхищаться и ликовать просто по поводу того, что дочка —
актриса. Прекрасно знаю, что будут и удачи, и неудачи. Так что лучше трезво оценивать то, что происходит.
Карьера и профессия — это же разные вещи. Профессия — это длиннющий период работы, который приводит к
различным результатам, а мимолетный успех может случиться, а может и обойти стороной. Важно, чтобы из Лизы не
звезда получилась, а хорошая актриса. Слава богу, пока ей везет на партнеров, на материал. У нее уже есть
правительственные награды, два сезона подряд она названа «актрисой года», есть множество
предложений, в том числе западных, о работе в театре, кино, на телевидении. Черт-те что и сбоку бантик! А ей
всего 24. Я в ее годы о таком и не мечтал. И что тут я могу ей советовать? Единственное — чтоб не бросалась на
всё!
— Ваш брак с Ларисой Луппиан многие называют идеалом актерской семьи. А между
прочим, мало кто знает, что последние годы вы жили в разводе!
— Да, это и грустная, и комичная история.
В конце 80-х моя мама заболела, а в это время Максим Леонидов, что жил напротив меня на Мойке, уезжал в
Израиль. И я попросил Макса поменяться с моей мамой квартирами. Но чтобы мне прописаться с мамой, понадобилось
формально развестись с Ларисой. Таким образом удалось продлить жизнь мамы, скрасить ее одиночество. Ну а не
так давно мы с Ларой поженились во второй раз!
— Ваш сын Сергей подавал немалые надежды — и музыкальные,
и артистические, но стал успешным бизнесменом. Как вы к этому относитесь?
— Сергей продолжает заниматься
и музыкальным продюсированием, сейчас готовит серьезный проект, связанный с классическом музыкой. Самое
главное, у него две дочки растут — для всех нас такая радость! И бизнес у него стабильный, даже в кризисные
времена. Но вряд ли его когда-нибудь устроит один только бизнес, богатая жизнь. Может, это кому-то нравится,
но ему нет. Мне — тоже. Это, наверное, с возрастом приходит — понимание того, что толк на земле есть только от
богатого душой и талантом. А деньги еще никому не придавали таланта.
— Михаил
Сергеевич, многие петербуржцы недоумевают, почему вы так энергично поддерживаете идею строительства
«Охта-центра»?
— Я очень рад, что немалая часть общественности Петербурга и страны столь
категорично выступает против «Охта-центра». Но такое ощущение, что они уважают только свою
позицию. Мое же представление о развитии Петербурга иное, и я его не меняю, что бы в мой адрес ни говорили. Я
люблю музеи, но не люблю плесень и косность. Считаю, что строительство — это прогресс, движение. Нет движения
— значит, город умер. А я не хочу, чтобы Петербург забальзамировали. Важно, чтобы «Охта-центр» дал
деньги на сохранение и восстановление исторического центра, и это вполне достижимо. — А что за история
произошла с театром «Бенефис», где вы были гендиректором и худруком? Здание на
Мойке у вас отняли, театр расформировали. Многие так и поняли, почему вы так легко отступились? С вашим-то
авторитетом, вашими связями…
— А мне не нужен был этот театр! Изначально это была затея моего
директора и администратора. Я редко туда заходил, хотя театр был в двух шагах от моего дома. Какое-то время
«Бенефис» выполнял функцию Ленконцерта, прокатывал звезд от Цоя до Образцовой. Но по-настоящему
театром так и не стал. Мне многие говорили: «Борись! Это же недвижимость на Мойке!» А я только
перекрестился, когда избавился от «Бенефиса». Там, кстати, была комната, где стояла моя личная
мебель, которую я собирался когда-нибудь перевезти в свою квартиру. А хватился — ее уже нет. Испарилась! Но я
не стал проводить расследование, я вообще всегда рад, когда у меня какие-то вещи пропадают. Мне же меньше
хлопот.
— Вы мне не раз говорили, что в рекламе принципиально не снимаетесь. Но в недавнем шоу
«Ночь пожирателей рекламы» в БКЗ демонстрировался ролик еще советских времен, где молодой
Боярский рекламирует мебель.
— И где они его раскопали?! Действительно, было такое. Я
был студентом, слова «реклама» тогда не существовало. Та съемка была счастливой халтурой. Я
получил гонорар 10 рублей и был безумно доволен. Для меня это были большие деньги. Еще червонец дали мне за
ролик с рекламой продольно-слоистого пластика. Его пока еще никто не откопал? Но больше я с рекламой не
грешил.
— Почему вы настроены против рекламы? Многие достойные актеры идут на такие съемки.
— Я был
потрясен тем, что Джордж Клуни рекламирует кофе, часы, еще что-то. Нет, когда миллиардер начинает заниматься
рекламой, мне это не нравится. Как будто высочайшего класса хирург делает педикюр олигарху за большие деньги.
— Съемки в рекламе не любите, а вот на съемки на Первый канал в любых ток-, реалити- и прочих шоу,
похоже, мчитесь из Питера в Москву по первому зову. Иногда диву даешься: зачем вам вся эта телевизионная
суета, неужели пиара Боярскому не хватает?
— А это работа несложная, и обычно по совместительству. Меня
же не приглашают специально. Звонят и говорят примерно так: «Михаил Сергеевич, не
будете ли в Москве в таких-то числах? Если да, приходите днем к нам на съемки!» Экономят на билетах, на
гостинице. Ну а если у меня вечером спектакль или концерт, а днем я свободен, то почему не поехать в
Останкино? Но там вообще всё бесплатно. Для меня большая загадка — почему с некоторых пор артистам на ТВ не
платят? Мир перевернулся: теперь, наоборот, многие артисты платят, чтобы появиться на экране. Но я давно уже с
телевидением в платонических отношениях: ни я им не плачу, ни они мне.
— А в кино у вас что-то новое
наклевывается?
— К счастью, нет. Я и раньше-то снимался нечасто, а после того как мы под руководством
Хилькевича поперхнулись с «Возвращением мушкетеров», даже не знаю, чем меня
заманишь на съемочную площадку. Кино и телевидение — это всё суета, попытка забраться на «ёлку»,
чтобы все видели, что ты еще тут, еще сидишь, блистаешь, когда другие уже попадали. Но умные все-таки под
ёлкой сидят — как подарок.
26.12.2009, Михаил Садчиков,- сайт Фонтанка.ру,
26.12.2009
Нет комментариев